Плохая шутка  - Александр Варго

Он закашлялся. В разные стороны полетели мелкие капельки крови.

– Видишь, Катюш, я уже совсем развалился, – Виктор улыбнулся сквозь слезы. – Проклятое курево. Если бы ты сейчас была рядом, то ругалась бы на чем свет стоит… Называла бы старым дураком… но ты не тут…

Он замолчал. Листья, еще большей частью зеленые, тихо перешептывались. Вдалеке раздался гудок клаксона, и вновь наступила тишина. Словно город решил напоследок не мешать умирающему старику посидеть в покое.

Минут десять он просто сидел, не зная, что сказать. Он и раньше не отличался особой разговорчивостью, за что Катя часто называла его «молчуном». Он не мог поделиться своими переживаниями, облечь их в слова. А после Катиной смерти, когда ему стало не с кем и не о чем говорить, Виктор и вовсе замкнулся.

В конце концов он встал и отряхнул брюки. Наклонившись, поправил принесенные цветы, развернулся и, ссутулившись, двинулся прочь. По пути он ни разу не обернулся. Немногочисленные слезы на глазах высохли, а губы вновь были крепко сжаты.

Оказавшись на улице, Виктор направился к «Шаболовской». По пути он все думал о своем сновидении. Обычно сны очень быстро стирались из памяти: сначала пропадали образы, превращаясь в пустые названия, а затем и слова забывались, и уже через несколько часов он совершенно ничего не мог вспомнить. Но не в этот раз. Он был не в состоянии выбросить из памяти этого человека: тяжелый взгляд бездушных глаз на молодом лице юноши, режущие глаз белые волосы и парализующий волю голос, произносящий «Ты не жнец. Ты всего лишь серп в руках жнеца». И еще кое-что он не мог забыть – ощущение узнавания.

Подходя к станции метро, он мельком бросил взгляд на поток выходящих из подземки людей. Ловко лавируя среди толпы, двигался парень в черной футболке с неразборчивым багрово-черным рисунком на груди. На плечах молодого человека висел рюкзак.

Виктор разом подобрался.

«Это же тот самый парень, который передал письмо Филимонову!» – тут же вспомнил он.

Таких совпадений не бывало. В двух разных частях Москвы встретить одного и того же человека было просто-напросто невозможно. Особенно с разницей меньше чем сутки.

«Может, просто похож? – предположил он, но тут же сам себе ответил: – Нет». Вчера этот парень был одет иначе, в серой рубашке, да и Виктор видел его только в бинокль, но это ничего не меняло – мимо него прошел тот самый курьер, передавший странное письмо Филимонову.

Виктор развернулся и пошел против движения в обратном направлении, стараясь не выпускать из поля зрения парня. Со всех сторон на него сыпалось недовольное бормотание и ругань. Погодин выбрался на свободное пространство и направился к курьеру. На счастье, парень, отойдя на десяток метров от выхода из подземки, посмотрел на мобильный телефон и снизил скорость.

«У него встреча».

Виктор решил пока не приближаться к этому парню. Стоило узнать, куда тот пойдет. И, возможно, кому и что передаст.

Парень в черной футболке и с рюкзаком подошел к подъезду и принялся изучать объявления, расклеенные возле железной входной двери.

Виктор стоял поодаль, за детской площадкой. Курьер явно чего-то ждал. Или кого-то. Сердце Виктора забилось сильнее – сейчас он должен был получить ответ на один из своих вопросов. А, быть может, и не на один. Его охватило сильное чувство, что все это происходит не впервые. Он почти проникся уверенностью, что сейчас возле дома появится Филимонов с полным пакетом в руках. Живой, но уже обреченный.

Виктор настолько сильно погрузился в трясину дежавю, что почти увидел убийцу своей жены, шагающего по направлению подъезда. Погодин тряхнул головой. Нет, это не Филимонов, а мужчина лет сорока, одетый в белые брюки и цветастую рубашку, который прошел мимо подъезда в сторону небольшой парковки метрах в двадцати. И никаких призраков.

Виктор вытер разом вспотевший лоб и, облегченно вздохнув, повернулся в сторону курьера. И в последний миг успел заметить, как тот заходит в подъезд.

– Твою ж! – в сердцах выругался Виктор. Почему-то он не рассмотрел вариант, что парень войдет внутрь.

Дрожащей рукой он прикурил сигарету. Как теперь выяснить, в какую квартиру позвонит курьер? И передаст ли что-нибудь. Может, он пришел к своему другу. Или подружке. И вообще, вся эта слежка могла быть пустой тратой времени.

«Но ведь он не просто так появился. Таких случайностей не бывает».

«А почему бы и нет? – возник в голове голос, который никогда не следовал логике, отрицал ее. – Ведь человек, умерший на похоронах, – тоже случайность. А то, что он еще и сын умершей, так это и вовсе – всем совпадениям совпадение».

– Заткнись, – зло процедил он, даже не замечая, что говорит вслух, и сделал глубокую затяжку.

Он решил дожидаться возвращения парня. Пройдя на детскую площадку, Виктор присел на скамейку. Бросил окурок на песок и растоптал его. Следовать за парнем было практически невозможно – он моментально отстал бы. Не те годы. Оставалось встретить этого молокососа лицом к лицу. И задать ему несколько неудобных вопросов.

Погодин поднялся на ноги и уже было двинулся к дому с синей табличкой «37», когда заметил нечто интересное. На дорожке возле подъезда появилась девчонка лет двадцати. Короткие волосы, рваные джинсы и футболка – теперь вся молодежь выглядела как бродяги: грязные и неопрятные. Но это сейчас интересовало Виктора меньше всего. Девчонка остановилась напротив двери, за которой минуту назад исчез курьер, и, подняв голову, некоторое время изучала окна. Затем двинулась к соседнему подъезду. Зайдя за бетонную стену, разделяющую вход и мусоропровод, она остановилась. Самое любопытное состояло в том, что ее взгляд ни на секунду не отрывался от того места, куда вошел парень.

Виктор хрипло пробубнил себе под нос:

– Похоже, не я один тобой интересуюсь, мудак.

С того момента, как Погодин увидел курьера возле станции метро, мысль о самоубийстве ни разу не возникла в его голове. У него появилась цель. Вполне конкретная.

Домофона на двери не оказалось. Денис подождал пять минут, ожидая, что кто-нибудь выйдет или войдет. Затем, не дождавшись, дернул ручку. Дверь оказалась не заперта. Денис этому не удивился.

Он вошел в подъезд и тут же непроизвольно зажал рукой нос. Запах отходов, присущий домам с мусоропроводом, был невыносим. До времени, указанного на конверте, оставалось еще четыре минуты – вполне достаточно, чтобы подняться на шестой этаж, но Денис все же решил воспользоваться лифтом, надеясь, что на шестом этаже запах отходов не будет столь сильным.

Он нажал на прожженную насквозь белесую кнопку вызова лифта, но реакции не последовало.

– Чертов прогресс, – промычал он себе под нос и двинулся к лестничному маршу. Запах на лестнице не пропал, но стал немного терпимее.

В душе Дениса поднималось волнение. Он чувствовал себя, как рыба, попавшаяся на крючок: еще в своей родной среде, но с каждой секундой все ближе к враждебной поверхности. Константин Андреевич Анкудинов поймал его и не собирался отпускать. И с каждым новым выполненным заданием он все больше и больше насаживался на блестящее смертоносное острие. Он поднимался этаж за этажом и чувствовал, что его ноги буквально наливаются тяжестью. Он боялся туда идти. Он понимал, что письмо, которое лежало в его рюкзаке, не принесет добра тому, кому оно адресовано. От Анкудинова не могло исходить добро. Но Денис уже поднялся на четвертый этаж и, несомненно, поднимется на пятый, а затем шестой. Крючок во рту не оставлял выбора.